2
Невозвращенцами в советское время называли тех, кто путем нелегальной эмиграции покидал навсегда свою родину. Их действия приравнивались к предательству. Судебные решения выносились заочно. Имущество подлежало конфискации, родственники отправлялись в лагеря.
Бегство за границу в 20-х годах приобрело такой большой размах, что власти были вынуждены задуматься: в качестве главной превентивной меры был издан закон «Об объявлении вне закона должностных лиц – граждан Союза ССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР». Согласно новому закону: «Объявление вне закона влечет за собой: конфискацию всего имущества осужденного; расстрел осужденного через 24 часа после удостоверения его личности. Все подобные дела рассматриваются Верховным Судом СССР. Имена объявленных вне закона подлежат сообщению всем исполкомам и органам ГПУ».
Бежавшие люди брали с собой лишь самое ценное, то, что могли унести в руках. Практически вся домашняя обстановка – посуда, предметы обихода, наборы мебели – оставалась в пустых квартирах. Их сначала описывали сотрудники НКВД, а потом сюда вселялись новые жильцы, которым, нередко, доставались богатое убранство покинутых домов. Большинство невозвращенцев принадлежало к касте политической или научной элиты, которая даже в годы Гражданской войны не отказывала себе в мирских удовольствиях.
Нередко вещи сдавались на реализацию в комиссионные магазины, которые стали открываться в городах с большим размахом. Причем особо ценные вещи раскупались практически мгновенно: в СССР переживали товарный кризис, возник дефицит на хорошие вещи, которые уже не выпускались, в конце 20-х годов по статистике на душу населения выпускалось всего лишь полботинка. В «комиссионку» приносили на реализацию свою вещи не только обычные жители, но и приближенные сотрудники НКВД. Впрочем, они напрямую сбытом таких вещей не занимались: это было запрещено делать под страхом увольнения и уголовного преследования. Но члены их семей могли реализовывать вещи. Об этом написала Председателю СНК СССР Вячеславу Молотову и Прокурору СССР Андрею Вышинскому возмущенная творящимся безобразием гражданка Зайцева. В своем письме она вынуждена была обратиться к высшим должностным лицам СССР и рассказать, что покупала втридорога продукты питания своим детям у спекулянток- жен милиционеров, которые под прикрытием своих мужей наживались на бедственном положении простого народа. Сотрудники милиции снабжались по нормам, приравненным к рабочим пайкам, им этого явно не хватало. Однако такие письма были единичными и не могли переломить общую тенденцию: в СССР стремились заполучить в государственный арсенал как можно больше ценных вещей. Было создано Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами – фонд Торгсин, куда также поступало имущество невозвращенцев.
Черный рынок и комиссионные магазины получали немало ценных вещей, оставленных невозвращенцами. Директора «комиссионок» имели разветвленную сеть агентов, которые получали за свою информацию о ценном товаре определенный процент прибыли: цены в магазинах были вдвое выше, чем в обычных.
В 1935 году Комиссия партийного контроля направила в Совет народных комиссаров СССР «Докладную записку о широком использовании частником комиссионных магазинов», где, в частности, упоминались фамилии граждан, которые сдавали на реализацию огромное количество ценных вещей, ранее встречавшихся у лиц, незаконно покинувших страну. Главный доход «комиссионкам» приносили продажи так называемой «стильной мебели», которую оставляли невозвращенцы. В докладной записке указывалось, что владельцы магазинов изначально оценивали поступающую мебель по заведомо низкой цене, а потом перепродавали, разницу положив в себе в карман: один из руководителей Кабардино-Балкарии накупил себе мебели на 300 000 рублей, а две комиссионки Ленпромторга смогли продать мебели на 800 000 рублей. Это были баснословные суммы для того времени. Немало ценных вещей досталось так называемой группам «А» и «Б», куда входила по решению Наркомснаба партийная элита из числа руководителей – так стали появляться особые распределительные фонды. Некоторые квартиры напоминали музейные фонды.
К 1929 году власти задумались: а почему никто не сообщает правоохранительным органам о злостном намерении покинуть страну? Была введена новая статья, предусматривающая уголовную ответственность членов семей, которые вовремя не сообщили о намерении своего родственника незаконно покинуть территорию Советского Союза. Семьи невозвращенцев признавались за уголовный элемент и направлялись в специальные поселения, как правило, в Сибирь. Несмотря, что такие поселения не входили в систему ГУЛАГа, жители не могли покинуть это место, они подчинялись особому режиму работы. Попасть на такое поселение считалось большим везением: в большинстве случаев семьи невозвращенцев карали жестко, применяя уголовные статьи, по которым несчастные люди отправлялись в исправительно- трудовые лагеря. Так показывали тем, кто скрылся «за бугром» и пребывал в благополучии всю меру их моральной ответственности за проступки перед родиной и членами своих семей.
*