0
Вплоть до начала 1990-х в нашей стране не знали, что такое ночная жизнь. Все изменило одно мероприятие, после которого молодежь уже перестала быть прежней. Танцы, алкоголь, наркотики и безумный драйв стали неотъемлемой частью любой рейв-вечеринки в России в последующие 10 лет.
Английское слово «рейв» имеет много значений (бред, вечеринка, неистовство, буйство, восторг, безумие), и все они в совокупности могут дать представление о том, что происходило в российской субкультуре в бурные девяностые. Центром притяжения для публики жаждавшей новых ощущений стали рейв-пати. Здесь можно было услышать практически все жанры современной музыки: от техно и транса до эйсд-хауса и хардкора.
Обязательный атрибут вечеринок 1990-х яркий и вызывающий внешний вид, необычность во всем: в одежде, прическах, макияже, тату. Это неотъемлемая составляющая рейв-культуры, смысл которой выделиться на фоне серой безликой толпы. Картину дополняли спиртное и легкие наркотики, которые позволяли сделать атмосферу пати максимально открытой и раскрепощенной.
Первой ласточкой нарождающейся клубной культуры явилось творческое содружество молодых художников и музыкантов Ленинграда Тимура Новикова, Сергея Курехина, Георгия Гурьянова и Владислава Мамышева. Их усилиями в 1989 году был организован gay-friendly-рейв в ДК работников связи. Геи, трансы, фрики, выступление популярного рижского ди-джея Яниса произвели на всех ошеломляющеевпечатление. Одуревший к полуночи от всего происходящего представитель администрации потребовал от присутствующих разойтись.
И все же Меккой отечественной клубной культуры суждено было стать бывшей ленинградской коммуналке на третьем этаже здания по адресу Фонтанка, 145. Она получила известность как клуб «Танцпол», создание которого связано с именами Андрея и Алексея Хаасовых и Михаила Воронцова. Первопроходцы всеми доступными способами оформляли художественное пространство первого российского клуба, используя раскрашенные лампочки и украденные с фасадов домов неоновые трубки.
Идея питерского «Танцпола» приглянулась москвичам. Двое из них Иван Салмаксов и Евгений Бирман вместе с питерскими коллегами решили организовать нечто подобное в Первопрестольной, но с бὀльшим размахом. В качестве места выбрали павильон «Космос» на ВДНХ.Нашли и подходящее название «Gagarin party». Это знаковое для Москвы и страны событие состоялось 14 декабря 1991 года. За вход просили 5 долларов, с иностранцев брали 10.
Гигантское пространство, спутники, фрагменты орбитальных кораблей, скафандры, двигатели и антенны были подходящим антуражем для шоу космического размаха. Статусность мероприятию придавали приглашенные летчики-космонавты Георгий Гречко и Алексей Леонов. Судя по всему, они были в восторге, как и остальные 3 тысячи гостей. По разным данным, на воплощение задумки ушло от 7 до 10 тысяч долларов немаленькая для тех лет сумма.
Второй «Gagarin party», состоявшейся в День космонавтики 1992 года, предстояло выдержать поистине бешеный наплыв посетителей: очередь тянулась от павильона «Космос» до фонтана «Дружба народов». На рейв-вечеринку приехала съемочная группа «Первого канала», и к полудню следующего дня в эфире показали репортаж о данном событии.
Третью «Gagarin party» летом 1992 года московские промоутеры Тимур Ланский и Алексей Горобий провели уже самостоятельно, так как после второго мероприятия питерская команда, не поделив выручку, распалась. С этого момента российские рейвы вышли за пределы сугубо культурного явления и постепенно встали на коммерческую почву.
Со временем места проведения рейв-пати все больше облагораживались и обрастали постоянными клиентами. Менялась и публика. Страна вступала в эпоху лихих 1990-х: теперь важную роль в клубном бизнесе играли представители криминального мира. В 1992 году в Москве на Каретном Ряду открылся клуб «Эрмитаж», в котором расслаблялась вся столичная тусовочная богема. Позднее ее на себя оттянули «Титаник»,«Пентхаус» и «Птюч».
Особняком стоял клуб «Слава» первый и наиболее успешный проект за пределами Садового кольца. Организаторы воплотили здесь самые лучшие идеи легендарного курорта Ибицы. К примеру, «ледяную пушку», которая пускала на танцпол сжатый холодный воздух, возбуждая толпу дополнительной порцией адреналина. Здесь же была одна из лучших в России звуковых систем Turbosound.
Именно столичные клубы стали главной площадкой для распространения наркотиков. Не было в Москве заведения, где нельзя было бы купитьдозу. Милиция в данном случае оказалась бессильной: когда она проводила очередной рейд, наркоманы просто бросали пакетики с белым порошком на пол, а там доказать, кому они принадлежали, было уже невозможно. К началу 2000-х годов наркотический бум спал сам собой.
Во второй половине 1990-х в России приживаются типичные для Запада клубные явления фейсконтроль и дресс-код. Введение подобных мер было оправдано участившимися потасовками и разборками в клубах. Это позволяло отсеять изначально нежелательную публику. Теперь, чтобы попасть на заветную вечеринку, приходилось изрядно потрудиться над своим имиджем.
Каждый промоутер старался превзойти конкурента по оригинальности рейв-пати. Так, уже упомянутые Бирман и Салмаксов рейв-пати «Мобиле» организовывали на велотреке в Крылатском. «На вечеринках по велотреку катались на велосипедах, вспоминал DJ Владимир Фонарев. Минимальный свет, по квадрату стояли колонки, а вокруг всего этого по самому периметру катались велосипедисты. Над велотреком нависала судейская будка, а на ней стояли вертушки. Ощущение возникало фантастическое».
Музыкант и продюсер Тимур Мамедов тоже умел заинтриговать и концепцией, и местом проведения вечеринок, которые устраивались в казино, цирке, театрах, старых усадьбах, вестибюлях метро. К примеру, рейв-центр «Аэроданс» разместился в левом крыле Московского аэровокзала. Здесь нашли пристанище экспериментально-творческая лаборатория, студии звукозаписи и театральная студия, салон нательной живописи и единственный на тот момент магазин клубной одежды и аксессуаров «Трон».
Мамедов одним из первых ввел формат закрытых вечеринок, где выступали лучшие ди-джеи. Потенциальных посетителей обычно обзванивали промоутеры клуба, а пропуском на такое мероприятие было кодовое слово, которое приглашенный должен был сказать охраннику.
А вот в клуб «Less» можно было попасть по рекомендации не менее чем трех человек. Там часто тусовались депутаты фракции ЛДПР. 1 января 1998 года в этом клубе прошло нашумевшее «Бомж-пати» с соответствующим дресс-кодом. И надо же было такому случиться, что именно в этот день в «Less» нагрянула милиция, которая очень удивилась, увидев подобный контингент на элитном мероприятии.
Первым в стране полноценным ночным клубом с продуманной концепцией, дорогим дизайном и роскошным звуком стал «Пентхауз». В числе его соучредителей значился нынешний совладелец сети «Чайхона №1» Тимур Ланский. За вход нужно было платить 20 долларов, правда, завсегдатаев пускали по флаерам с 50-процентной скидкой.
Вплоть до конца 1990-х там собирались самые крутые представители московской тусовки. Обычно веселье затягивалось до утра, когда обычные люди уже спешили на работу. Горожан шокировали припаркованные в три ряда иномарки и публика, танцующая на крыше.
Рейв-вечеринки 2000-х сильно отличались уже от мероприятий, проводимых на заре 1990-х. Говорят, их испортила коммерциализация, которая уничтожила дух творчества и экспериментаторства. Умер и сам термин: «рейверы» уступили место «клабберам». Нет уже и легендарных заведений, где зарождалась и процветала рейв-культура: маргинальные сквоты и помещения, где когда-то располагались закрытые клубы, заняли банки и офисы.
Наиболее значимые клубы нулевых «Дягилев», «First», «Времена года», «Шамбала» существовали в иной культурной парадигме. Художников-мечтателей сменили прагматичные дельцы. Они высоко подняли планку клубной культуры. Организация любого клубного проекта теперь требует огромных вложений, а содержать дорогостоящие заведения в условиях высокой конкуренции и все возрастающих рисков становиться нерентабельно.
Вместе с рейв-культурой ушла и публика, которая составляла костяк завсегдатаев рейв-вечеринок. Образ жизни среднестатистического рейвера не сулил ничего хорошего многие едва переживали сорокалетний рубеж. Представители «золотой молодежи» 1990-х не справлялись с зависимостью от кокаина и экстази, а криминальные авторитеты гибли в бандитских разборках. Респектабельные клабберы 2000-х московским и питерским клубам стали все больше предпочитать элитные тусовки Западной Европы и Америки.
*