4
12 июля 1943 года у станции Прохоровка на участке железной дороги Курск—Белгород произошло одно из крупнейших в Великой Отечественной войне однодневных танковых сражений. Оно стало одним из ключевых эпизодов Курской битвы.
Долгое время Прохоровское сражение представлялось как переломный момент битвы на Курской дуге. В ней советские танковые войска во встречном сражении якобы сломали хребет немецким бронированным «тиграм» и «пантерам» и похоронили последние шансы гитлеровского командования на победу в войне.
С публикацией многих документов у нас в стране и за рубежом стало ясно, что единственная правда в прежней характеристике Прохоровского боя – он действительно был встречным. И это оказалось серьёзным просчётом советского командования, приведшим к тактической неудаче, а вовсе не победе, советских войск под Прохоровкой.
По воспоминаниям командира немецкого 48-го танкового корпуса в Курском сражении Фридриха Меллентина, «Курская битва началась ровно в 15 часов 4 июля, когда после короткой, но сильной артиллерийской и авиационной подготовки немецкие войска атаковали позиции русских войск… В отличие от обычной практики, мы должны были начать наступление не на рассвете, а в середине дня».
Здесь, на южной стороне Курской дуги линии фронта, противнику удалось в первые дни наступления добиться заметных успехов. Если на северной стороне немецкое наступление застопорилось уже 6 июля у второй полосы советской обороны, то на белгородско-курском направлении немцы в тот день преодолели эту полосу и устремились дальше. 10 июля на фронте протяжением 90 км глубина немецкого прорыва достигла 35 км.
Уже 6 июля советскому командованию стало ясно, что обороняющиеся соединения Воронежского фронта не в состоянии сдержать вражеское продвижение. Требовалось задействовать силы, предназначавшиеся для последующего контрнаступления. На усиление Воронежского фронта под командованием Николая Ватутина была выдвинута из Степного фронта 5-я гвардейская танковая армия Павла Ротмистрова. В её состав входили два танковых и один механизированный корпуса, насчитывавшие к 11 июля 694 исправных танка и самоходно-артиллерийских установки (САУ).
Армии Ротмистрова предстояло стать главной силой в нанесении флангового контрудара по наступающим немецким войскам. Подготовка этого контрудара находилась под непосредственным контролем заместителя Верховного главнокомандующего маршала Георгия Жукова и Генерального штаба во главе с маршалом Александром Василевским. 9 июля генерал Ротмистров получил приказ выйти в район станции Прохоровка.
К тому времени командующий немецкой 4-й танковой армией генерал Герман Гот, с учётом упорной обороны советских войск на обоянском направлении, принял решение перенацелить свой главный удар, который наносился 2-м танковым корпусом СС оберстгруппенфюрера Хауссера, восточнее, через станцию Прохоровка. 10 июля части корпуса сосредоточились к юго-западу от станции в готовности возобновить наступление.
Одновременно советское командование готовилось нанести контрудар. Таким образом, оно не распознало намерений противника и допустило сразу две оплошности. Первая – оно не заметило выдвижения корпуса Хауссера к Прохоровке. Вторая – оно считало, что будет производить контрудар во фланг немецкой ударной группировке. Однако в результате исполнения планов, составленных для другой оперативной обстановки, без учёта её изменения, вместо флангового контрудара получилось встречное лобовое сражение, к которому советские войска оказались не готовы.
Необходимо заметить, что, заранее отрабатывая на штабных играх возможные сценарии наступления на Курск, командование 2-го танкового корпуса СС готовилось и к отражению советского контрудара в районе Прохоровки. Действия советского командования не были неожиданными для противника.
Вечером 11 июля части армии Ротмистрова, выдвигаясь на указанные им исходные рубежи для нанесения контрудара, внезапно для себя натолкнулись на наступавшие танковые колонны немцев и вынуждены были отступить. Сколько-нибудь толковую перегруппировку ночью произвести не удалось. Противник утром 12 июля упредил действия советских танкистов.
На узком пространстве между высокой железнодорожной насыпью и болотистой поймой реки Псёл развернулся встречный танковый бой. Погода была пасмурной, хмурой, нелётной, авиация обеих сторон бездействовала. Главными участниками битвы стали танковые экипажи.
О ходе битвы есть противоречивые свидетельства, но, наверное, лучше всего о ней говорит её исход. Хотя и сейчас среди историков имеются существенные разногласия в оценках сил сторон и потерь в ней, но уже очевидно, что немцы меньшими силами сумели нанести советским войскам больший урон и сорвать замыслы советского командования по разгрому 2-го танкового корпуса СС.
Непосредственно в Прохоровском бою из 5-й гвардейской танковой армии приняли участие 18-й и 29-й танковые корпуса, насчитывавшие 365 (по другим данным – 398) танков и САУ, в том числе 206 средних и тяжёлых танков. 237 из них были потеряны. Со стороны немцев на этом участке действовала только дивизия лейб-штандарта «Адольф Гитлер», насчитывавшая 77 танков. Лишь 7 из них было потеряно.
12 июля бои шли по всему фронту. В армии Ротмистрова и двух отдельных танковых корпусах сражались 604 танка, из которых были потеряны 328. Потери немцев составили 55 танков из 294. Таким образом, именно легендарный Прохоровский бой оказался самым неудачным для советских войск на Курской дуге в тот день.
Немцы не имели превосходства в новейших танках. Все танки «пантера» были включены в 48-й танковый корпус, во 2-м танковом их не было. Танков «тигр» в нём было только 15, из них 11 оказались потеряны 12 июля.
Из-за просчётов советского командования всех уровней – от Ставки ВГК до командующего армией – попытка разгромить наступающую немецкую группировку ударом во фланг обернулась внезапным встречным боем и тактическим поражением советских войск. Правда, в стратегическом масштабе оно не смогло повлиять на исход Курской битвы, в которой германский план устроить советским войскам реванш за Сталинград был сорван.
*