0
У «буревестника русской революции» была только одна сноха – жена его сына Надежда. Именно Горький ласково прозвал ее Тимошей. Трепетное отношение свекра к Тимоше замечал каждый из окружения главного революционного писателя. Но было ли оно аморальным?
Феномен «снохачества» (полового сожительства старшего в семье с женами младших братьев, чаще – сыновей), как считают российские историки, возник в XVIII – XIX веках в связи с тем, что вначале молодежь в России забирали в рекруты, а потом многие молодые мужчины стали заниматься отхожим промыслом – на долгое время уходить на заработки в город. Если несколько поколений семьи жили в одной избе, риск возникновения снохачества возрастал. О снохачестве есть упоминания в классической русской литературе того времени – в романе «Отца и дети» Тургенева, повести Лескова «Житие одной бабы» и в более поздних произведениях русской (и даже советской (шолоховский роман «Тихий Дон»)) литературы.
Доктор исторических наук Владимир Безгин в одной из своих исследовательских работ писал, что в подобных проступках, если они становились известны мужу обесчещенной, в любом случае виновной оказывалась женщина – супруг, как правило, колотил ее смертным боем, таскал за волосы; часто избитую до потери сознания отливали водой, чтобы отошла.
Анна Ахматова в середине 50-х как-то сказала, что судьба Надежды Пешковой, жены единственного сына писателя Горького Максима, когда-нибудь может стать основополагающей для понимания степени трагедийности «нашего времени» (это воспоминание оставила в своих дневниках Лидия Корнеевна Чуковская). Судьба Надежды Пешковой (в девичестве Введенской) действительно была горькой – судя по ее биографии, большая часть мужчин, попадавших в ее «орбиту», были либо насильственно уничтожены (расстреляны во время сталинских репрессий), либо умерли при загадочных обстоятельствах, которые и по сию пору осмысливаются историками (как смерти ее мужа Максима и «снохача» Горького-старшего).
Дочери Максима и Надежды Пешковых Марфа и Дарья всегда говорили в интервью, что их отца намеренно спаивали посланники ОГПУ (он действительно в последние годы сильно пил), поскольку Максим критично относился к тогдашней советской действительности и не молчал об этом (Пешков-младший умер в мае 1934 года от двустороннего воспаления легких – по официальной версии, из-за простуды).
Тимошей жену Максима Горького, как писал протоирей Михаил Ардов, прозвал сам Горький-старший (священник при этом ссылался на воспоминания Фаины Раневской): во время пребывания с сыном и невесткой в Италии Надежда состригла свою косу, сделала короткую прическу, и писатель, завидев это, воскликнул: «Настоящий Тимошка!» – так в дореволюционной России звали кучеров, имевших похожие друг на друга головные уборы, из-под которых выбивались волосы.
Упоминания о нежных чувствах Горького к снохе-невестке Надежде-Тимоше косвены – с чьих-то слов, через третьих лиц, полунамеки, догадки. У Михаила Ардова есть ссылка на воспоминание составительницы издания трудов Всеволода Иванова Елены Краснощековой. Та, в свою очередь, якобы передавала слова вдовы советского писателя Тамары, которая говорила о том, что Горькому в свое время очень понравилась одно произведение Иванова именно потому, что там было упоминание о снохачестве. Тамара Иванова и связала это предпочтение с «безумной любовью» писателя к своей снохе. Ардов писал, что Тимоша была «благосклонна» к Горькому (впрочем, как и к тогдашнему наркому внутренних дел Генриху Ягоде), не приводя, впрочем, никаких доказательств этому. Обе дочери Максима и Надежды Пешковых в своих интервью резко отрицали даже намеки на какую-либо любовную связь своей матери не только с дедушкой, но и с Ягодой.
*