2
Немцам так и не удалось захватить Москву. И если о битве за Москву написано множество книг, то о том, как пережили войну простые москвичи вспоминают не так часто.
Военное положение было введено в Москве через три дня после начала войны - 25 июня 1941 года. В городе был введен комендантский час. Все учреждения работали строго до 22 часов 45 минут. С 24 часов до 4 часов утра по Москве было запрещено перемещаться пешком и на автомобилях. Был запрещен въезд в Москву иногородним. Работающим москвичам были выданы спецпропуска.
В пятом пункте приказа начальника московского гарнизона Ивана Захаркина также указывалось, что без специального разрешения запрещена фото и киносъмка столицы.
С первых дней войны началась эвакуация и маскировка города.
Первая бомбардировка Москвы была 21 июля 1941 года, но это было только начало. На следующий день, ровно через месяц после нападения на СССР, произошла первая массированная бомбардировка, в которой участвовала четверть состава «Люфтваффе». Продолжалась она пять часов. На город было сброшено больше 10 тысяч зажигательных бомб, в Москве, на 2/3 состоящей в то время из деревянных домов, произошло 55 пожаров, 46 из которых было потушено самими жителями.
Мужчины, женщины, дети - все участвовали в тушении «зажигалок», сбрасывали их с крыш, засыпали песком, опускали в бочки с водой.
Бомбардировки продолжались. В одном только августе 1941 года на Москву было совершено около двадцати налетов, воздушных тревог было ещё больше. Было уничтожено несколько больниц, две поликлиники, три детских сада, разрушены жилые дома и мелкие предприятия.
Был в военной истории Москвы самый «темный день» - 16 октября 1941 года. В этот день столицу охватила настоящая паника. Метро не работало, по городу шли слухи о том, что Сталин покинул Москву, что заводы и фабрики будут взорваны, что в случае прихода немцев жизнь в столице должна стать невыносимой. Линия фронта в те дни находилась в получасе езды от города.
Информация о том, что заводы могут быть взорваны была правдивой. В городе даже была сформирована специальная комиссия по проведению «спецмероприятий», в которую входило пять человек: представители партии и наркомата обороны, от НКВД СССР - Иван Серов, от НКВД Москвы - Михаил Журавлев.
В распоряжении Михаила Журавлева от 20 октября 1941 года было сказано «обеспечить проведение спецмероприятий», на которые было выделено 20 тонн взрывчатки.
19 октября журналист Николай Вержбицкий, свидетель тех событий, записал в своем дневнике:
«16 октября войдет позорнейшей датой, датой трусости, растерянности и предательства в истории Москвы... Опозорено шоссе Энтузиастов, по которому неслись в тот день на восток автомобили вчерашних «энтузиастов» (на словах), груженые никелированными кроватями, коврами, чемоданами, шкафами и жирным мясом хозяев этого барахла».
Массовый исход из Москвы и панику удалось пресечь только после введения осадного положения, когда вышел приказ: всех провокаторов и паникеров расстреливать на месте.
В годы войны московское метро стало бомбоубежищем. Приказ о введении особого режима вышел 21 сентября 1941 года, но и метрополитен, и сами люди готовились к нему заранее. Работники метрополитена и добровольцы изготовили 73000 квадратных метров деревянных настилов в тоннелях, общая протяженность которых превышала 36 километров. В ходе работ было использовано 60 тонн гвоздей. Переоборудование метро в бомбоубежище потребовало колоссальных усилий, но все они были оправданы. За время войны московский метрополитен перевез почти полтора миллиарда пассажиров.
На станции «Курская» была библиотека, в метро работали магазины, парикмахерские. За годы войны в «подземке» родилось 217 детей.
Поражает и то, что в военное время, несмотря на все тяготы, строились и открывались новые станции, началось строительство кольцевой линии метрополитена.
В военное время в Москве действовал указ о затемнении. При угрозе авианалета запрещалось включать свет в квартирах. Запрет был настолько жестким, что по стеклам забывчивых граждан могли стрелять патрули, чтобы напомнить.
Автомобили могли передвигаться по городу только со специальными нафарниками, вагоновожатые трамваев, чтобы никого не задавить, были вынуждены буквально прижиматься к лобовым стеклам, оправдывая их название.
Темнота была такая, что люди часто сталкивались на улицах. В конце ноября 1941 года в продаже даже появились светящиеся в темноте карточки, которые можно было прикрепить к одежде. Стоили они 1 рубль 60 копеек.
Кроме проблем с электричеством, отоплением и едой остро встал в военной Москве вопрос с табаком. Дефицит курева приводил к тому, что люди курили чай, вишневый лист, хмель. Конечно,это не могло заменить москвичам папиросы. На привычке людей к табаку наживались спекулянты. В ноябре 1941 года стакан махорки у спекулянтов на Преображенском рынке стоил 10 рублей, пр этом не было никаких гарантий, что в купленном свертке действительно махорка, а не сено. Курили все. В аптечных лавках невозможно было купить ни шалфея, ни чабреца, ни дубового листа.
За неимением спичек самокрутки раскуривали при помощи луп или добывали огонь при помощи камня и примитивного трута, сделанного из старых бинтов.
Несмотря на все военные тяготы,нужно было как-то жить. Спасала земля. Уже летом 1942 года вся Москва взялась за лопаты и грабли. Николай Вержбицкий писал: «Копают грядки, как попало и где попало. Видел три жалкие грядки у самого тротуара в Газетном переулке, у окон подвала, не огорожены (14 июня 1942 года)».
В профсоюзных ячейках распределяли участки земли в Москве и пригороде. Земли хватало не всем. Кому-то доставались участки на кладбищах. В Москве только мостовые и тротуары остались нетронутыми, все остальное было засеяно картошкой.
Конечно, были и мародеры. Даже несмотря на то, что 79 статья УК РСФСР за хищения с огородов предусматривала срок до двух лет.
*