0
С древнейших времен во всех странах развивались различные стили боевых искусств. Русские кулачные бои помогали подросткам и молодежи освоить навыки, которые впоследствии могут пригодиться в жизни. Но изначально такие поединки были обрядовым действом, проводившимся на языческих праздниках, свадьбах, похоронах и во время других важных мероприятий. Даже появилась поговорка - «Без бойца – нет венца».
Сражаясь в кулачных боях, жители Древней Руси отдавали дань уважения верховному божеству славянского пантеона – Перуну. Далекие предки верили, что он управляет молниями и громом, покровительствует доблестным воинам – князю и его боевой дружине.
Обрядовые действия в честь Перуна представляли собой смертельные поединки, все погибшие в которых считались жертвоприношением грозному богу. Участие в боях было своеобразным доказательством храбрости и доблести воинов, которые таким образом заслуживали покровительство божества.
Интересно, что даже в XIX веке жители Российской империи придавали обрядовое значение кулачным состязаниям. Например, перед поединками многие бойцы совершали нечто, напоминающее ритуальный боевой танец – так называемое «ломание». Мужчины начинали двигаться, подражая действиям медведя, собирающегося вступить в схватку с противником. Бойцы символически призывали на свою сторону силы природы, которым поклонялись в языческие времена. Например, в Псковской области такое ломание называли «пляской горбатого», опасаясь даже упоминать имя тотемного животного.
После утверждения христианства на Руси Церковь начала борьбу с языческими обрядами. Под ее прицелом оказалась и традиция проведения кулачных боев. Но этот «бой» она проиграла, так же, как и в случае с Масленицей: слишком сильны были данные верования в народе.
Примечательно, что сам легендарный летописец Нестор сурово осуждал такую языческую потеху. В «Повести временных лет» (XII в.) есть такие строки: «Себо не погански ли живемъ...нравы всяческими льстими, превабляеми отъ Бога, трубами и скоморохи, и гусльми, и русальи; видимъ бо игрища уточена, и людей много множество, яко упихати другъ друга позоры деюще от беса замышленаго дела». Наряду со скоморохами и музыкантами христианский автор, сторонник аскетического образа жизни, порицает участников различных массовых игрищ, которые «пихают» (то есть бьют) друг друга, поскольку полагает, что все это идет «от беса».
Еще в 1274 году на Владимирском соборе митрополит Кирилл запретил священникам отпевать погибших в результате кулачных боев, а их участников было приказано отлучать от церкви.
Разумеется, никто никогда не путал кулачные бои с банальными драками. Как и любые обрядовые действия, они всегда проводились по правилам, в предусмотренное время и в специальных местах. Особенно много таких поединков устраивали на Масленицу и другие праздники. Примечательно, что подобные проявления агрессии сопровождались увеселительными мероприятиями: выступлениями музыкантов и ярмарочными гуляньями. Желающих понаблюдать за схватками всегда было достаточно.
В столице бои проводились на льду Москвы-реки, на Воробьевых горах и на других площадках массовых гуляний. Ареной питерских баталий были берега Невы и Фонтанки. В других российских городах тоже имелись особые места, где по праздникам сходились в рукопашной схватке представители всех сословий: дворяне, купцы, мещане, крестьяне, мастеровые. Здесь все считались равными.
Бойцы могли сражаться один на один или стенка на стенку, существовал и третий вид противостояния - свалка-сцепляка – нечто вроде современных стычек футбольных фанатов. В такой борьбе соблюдение правил практически невозможно было отследить, поэтому на льду после побоищ оставались лежать убитые и покалеченные люди. За их гибель и страдания никого не привлекали к ответу. Считалось: во-первых, человек знал, на что шел, и, во-вторых, вычислить конкретного убийцу было сложно. К тому же никакой личной вражды между бойцами не предполагалось.
На Руси издревле существовала такая форма народной юстиции, которую называли «поле». Когда простой люд еще мог отстаивать свои права, а дворяне не переняли западную традицию решать разногласия на дуэлях, разобраться со своим обидчиком можно было, вызвав его на честный бой, который велся до смерти одного из оппонентов.
Если ранее погибшего в ходе состязания в честь Перуна приравнивали к жертвоприношению, то покинувшего бренный мир «на поле» автоматически зачисляли в виноватые. Дескать, его постигла Божья кара за совершенные злодеяния.
Подобные случаи не были редкостью. Родовитые бояре, например, не желая рисковать жизнью и здоровьем, в случае необходимости могли выставить вместо себя специально нанятого бойца. Его поражение означало проигрыш в конкретной тяжбе: если спор касался земли или ценных вещей, то имущество отходило победившей стороне. В данном случае кулачный бой был аналогом судебного разбирательства, а дело рассматривали высшие силы. По крайней мере, так считали жители Руси.
Этот обычай нашел свое отражение в творчестве известного поэта Михаила Лермонтова. В поэме «Песнь про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» описан поединок, поводом к которому послужила личная обида. Впрочем, после Смутного времени подобная форма народной юстиции попала под запрет. Представители династии Романовых не признавали никаких альтернативных методов решения споров, кроме соответствующих обращений к властям.
Идеализируя стародавние времена, многие люди рассматривают кулачные бои как простую забаву – безопасное развлечение, после которого все дружно веселились. Однако многочисленные очевидцы говорят об обратном. Например, патриарх Иоасаф I, возглавлявший Русскую православную церковь с 1634 по 1640 год, писал: «Многие люди, не токмо что младые, но и старые в толпе ставятся и бывают бои кулачные великие и до смертного убойства». Впрочем, он был руководителем христианской церкви, которая выступала против языческих обрядов. Но вот свидетельство иностранца – австрийского дипломата Сигизмунда фон Герберштейна. В книге «Записки о Московии», изданной в 1549 году, он отобразил следующую картину: «Начинают они борьбу кулаками, а вскоре без разбору и с великой яростью бьют руками и ногами по лицу, шее, груди, животу и детородным частям, и, вообще, каким только можно способом, состязаясь взаимно о победе».
Но это было в XVI веке. Может, со временем нравы смягчились? Как выясняется, не особо. Советник правления Московского университета Михаил Назимов оставил рассказ о том, как проходила эта народная потеха в его родном Арзамасе. В работе «В провинции и в Москве с 1812 по 1828 год. Из воспоминаний старожила» можно прочесть, что в Арзамасе в кулачных боях на Масленицу участвовали примерно 500 человек, и проводились они при массовом скоплении людей. А местные власти ничего не могли с этим поделать. Некоторые чиновники даже высказывали мысль о пользе таких побоищ для «поддержания физической силы и воинственных наклонностей народа».
Очевидцы описывают кулачные бои XIX века крайне негативно. Иногда стенка на стенку сходились работники двух заводов, порой отношения выясняли городские и деревенские. Никто никаких правил, конечно, в пылу сражения не соблюдал. Трупы погибших прятали, а травмы объясняли несчастными случаями. Как и прежде, смерть в кулачном бою не считалась в народе криминальной.
Первоначальные правила таких поединков не запрещали сжимать в руках камни или кусочки металла. Главное, чтобы эти предметы, увеличивающие силу удара, не были заметны. Во время зимних забав бойцы, как правило, прятали в рукавицы свинцовые бруски. Вопреки всеобщему заблуждению, также разрешалось бить лежачего противника, даже истекающего кровью.
Представители светской власти объявили такие развлечения вне закона только в XVII веке. Царь Михаил Федорович Романов (1596-1645 гг.) повелел земским приказам наказывать зачинщиков массовой кровавой бойни. Однако Петру I (1672-1725 гг.) кулачные бои были по душе, пользовались они популярностью и во время правления Екатерины II (1729-1796 гг.). Ее фаворит Григорий Орлов сам не раз участвовал в поединках.
Смягчению правил кулачных боев и уменьшению количества погибших россияне обязаны императрице Екатерине I (1684-1727 гг.), которая издала соответствующий указ 21 июня 1726 года. В его тексте говорится: «Осмотреть рукавицы, дабы никаких инструментов к увечному бою не было, а кто упадёт, лежащих никого не били б». Впрочем, удалые молодцы нашли выход из положения: перед побоищем они мочили рукавицы в проруби и оставляли их на морозе. Стоит ли говорить, что в пылу яростной борьбы посредством таких «перчаток» вполне можно было убить человека.
*