0
До революции кладбищ в центре Москвы не было. Русские цари на протяжении столетий издавали специальные указы, по которым усопших запрещалось хоронить «внутри града». С чем же это было связано?
Древние славяне устраивали захоронения в курганах, причем останки чаще всего сжигали. С приходом христианства хоронить стали в основном при церквях.
Так, в 60-х годах прошлого столетия в ходе раскопок близ Успенского собора в Кремле было найдено древнейшее, вероятно, в Москве массовое захоронение христианской эпохи. Самые ранние могилы относились к XII веку, когда на месте собора стояла церковь Димитрия Солунского. Предположительно она была построена в 1177 году там, где произошло массовое побоище между москвичами и войском рязанского князя Глеба, вступившего в союз с половцами. После того как деревянную церквушку заменили на каменную, внутри нее стали хоронить представителей знати (если судить по золотым и серебряным артефактам), а возле храма – чернь в берестяных гробах.
С тех пор пошла традиция: при каждом храме появлялся погост, на котором хоронили прихожан этого храма. Кладбища так и назывались – приходскими, а народ звал их «нивами божиими». Как правило, они были небольшими по размеру: церквей в столице было много. При этом бояр или дворян хоронили либо близ церкви, либо в каменных гробницах или склепах под зданием церкви, а простой люд – на краю погоста. Если усыпальницы для знати сохранялись веками, то поверх бедняцких могил уже через два-три поколения устраивали новые.
Как сообщает автор книги «История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины» Ю.В. Рябинин, еще указом от 1657 года царь Алексей Михайлович запретил устраивать погребения в Кремле и Китай-городе, повелев при этом расширить ряд кладбищ по слободам. Его беспокоила близость захоронений к центру города. И дело тут было, скорее всего, не в «энергетике смерти», как полагают некоторые исследователи, а в боязни антисанитарии.
Повеление Петр I в 1723 году гласило: «В Москве и других городах мертвых человеческих телес, кроме знатных персон, внутри градов не погребать». Кроме того, в еще более раннем указе от 1722 года говорилось: «Надгробные камни при церквах и в монастырях опускать вровень с землею; надписи на камнях делать сверху; которые же камни неудобно так разместить, употреблять их в строение церковное». Если верить историку Сергею Шокареву, автору работы «Москва в XVIII веке», толчком к этому стали похороны князя-кесаря Ф.Ю. Ромодановского, состоявшиеся в 1717 году в Георгиевском монастыре. Царь обратил внимание на то, что надгробия мешают прохождению войск, участвовавших в траурной процессии.
Но если указ по поводу надгробий еще исполнялся, то об указе «не погребать» внутри градов после смерти императора позабыли.
Между тем дочери Петра Великого, императрице Елизавете Петровне, жившей в Головинском дворце на Яузе, часто приходилось ездить из Немецкой слободы в Кремль и обратно. И нередко по пути ей попадались похоронные процессии. Это нервировало государыню, и в 1748 году она издала указ, по которому похоронным процессиям было запрещено дефилировать по улицам, тянувшимся от Кремля до императорской резиденции: Никольской, Ильинке, Мясницкой, Старой и Новой Басманной. А кладбища при храмах на протяжении следования императрицы велено было и вовсе ликвидировать.
В результате умерших стали хоронить в отдаленных приходах. А в 1750 году на окраине Москвы, близ Марьиной рощи, появилось первое общегородское кладбище. Его стали называть Лазаревским, так как стоящая там церковь была освящена в честь Лазаря.
Несмотря на это, многие москвичи всеми правдами и неправдами старались похоронить своих усопших в их «родных» приходах, а не за тридевять земель. В ход шли взятки причетникам. И только благодаря жесткому контролю со стороны церковного начальства такая практика прекратилась.
1771 год ознаменовался широкомасштабной эпидемией чумы, которую, по словам историка М.И. Пыляева, занесли в Россию турки.
Эпидемия уносила до 800 человек в день. За год с лишним в Москве от чумы скончались 200 000 человек – существенная часть населения. Пыляев пишет: «Картина города была ужасающая — дома опустели, на улицах лежали непогребенные трупы, всюду слышались унылые погребальные звоны колоколов, вопли детей, покинутых родными...»
Умерших хоронили за Камер-Коллежским валом. Но после того как эпидемия схлынула, многие захоронения оказались заброшенными, так как смертность снизилась. Действующими остались только 11 московских кладбищ - Дорогомиловское, Ваганьковское, Миусское, Пятницкое, Калитниковское, Даниловское, Рогожское, Преображенское, Введенское, Лазаревское и Семеновское, находившиеся тогда за чертой города. Они и стали основными местами захоронений для жителей Москвы. На приходских же погостах, расположенных в черте города, хоронить перестали вовсе, а церковные земли стали выкупать и использовать под застройку. Общегородские кладбища считались уже не приходскими, а государственными и контролировались властями.
Сегодня многие из загородных кладбищ оказались в городской черте. А после революции большевики ввели традицию хоронить наиболее видных политических деятелей аж у кремлевской стены. Не говоря уж о Мавзолее…
*