0
Современное международное право в одинаковой степени защищает как пехотинца, так и моряка. По правилам Женевской конвенции, пленные военнослужащие любого рода войск должны содержаться в приемлемых условиях и не подвергаться насилию. Но международное право, во-первых, существовало не всегда, во-вторых, не всегда соблюдалось, и, в-третьих, особенности воинской службы и личных качеств "морского волка" и пехотинца все равно накладывали определенный отпечаток на условия их жизни в неволе.
Положение военнопленных всех родов войск и званий в общих чертах регулируется третьей Женевской конвенцией 1949 года. Захватившая военнослужащих противника сторона, гласит конвенция, должна как можно скорее перевезти их в безопасное место. Причем "принимающим", гласит конвенция, следует создать военнопленным условия не хуже, чем у собственных солдат.
В случае, если захватившая сторона не может обеспечить безопасность пленников, то она обязана их отпустить. В целом всю суть документа можно свести к одной фразе: обращаться с противником необходимо гуманно.
По большей части пленников из числа матросов и пехотинцев содержали в предназначенных для военнопленных лагерях, в обособленных зданиях на территории воинских подразделений, в землянках или других местах. Но если уйти от обобщений, то положение пленных матросов и "пехотуры" может серьезно отличаться.
К примеру, в отличие от пехотинцев, пленные матросы какое-то время могут содержаться на корабле противника. После потопления судна уцелевших в бою моряков поднимают на борт, только после этого они считаются военнопленными.
Захваченным таким образом морякам приходится первое время пребывать в плену на подобравшем их судне. Срок зависит от времени боевого похода корабля и его возвращения обратно на базу.
Условия содержания на кораблях зачастую хуже, чем на суше. Для пленников отводятся небольшие каюты, куда стараются посадить как можно больше человек. Кроватей, естественно, на всех не хватает, поэтому спят моряки как правило на полу. Пленные матросы находятся под постоянным наблюдением вражеского экипажа.
В отличие от "сухопутного плена", убежать из "морского" было практически невозможно. Находились пленные матросы в каюте, расположенной как можно дальше от борта. В случае побега, необходимо было успеть добраться до него, при этом будучи незамеченным командой корабля.
Впрочем, прыгать за борт - не самая лучшая идея. Без плавсредств долго на открытой воде не продержаться. Конечно, если корабль находится недалеко от берега, то шансы на спасение у матроса есть, но если судно идет в море или океане, то прыжок за борт - верный путь к смерти.
Да и в целом пленный моряк, пытаясь совершить побег, рискует больше пехотинца. Дело в том, что видят его только члены экипажа вражеского судна, то есть ограниченный круг лиц. "Принимающая" сторона в таком случае могла применить к проштрафившемуся пленнику высшую меру наказания, а тело выбросить за борт. В таком случае никаких пленных будто бы и не было, а значит, никакой ответственности за их судьбу никто не несет.
Тем не менее, в положении пленного моряка имеются и свои плюсы по сравнению с пехотинцем. К примеру, гигиена. Будучи на корабле в окружении воды соответствующий вопрос не стоит столь остро, как у "пехотуры", зачастую не имеющей возможности мыться в плену неделями и месяцами.
В отличие от пленного пехотинца, чья форма и знаки отличия в абсолютном большинстве случаев конфисковывались, оказавшимся в руках противника морякам разрешалось оставить тельняшку. Дело в том, что этот элемент одежды всегда имел особое значение для матроса, в том числе в нашей стране, служил символом морской службы.
Оставить пленному моряку тельняшку означало признать его боевые заслуги. Это являлось своеобразной привилегией, которая отличала "морского волка" от сухопутных пехотинцев. Да и в целом условия содержания на суше у матросов были вольготнее.
В этом плане показательна история моряков с базы СССР на полуострове Ханко. Павел Полян в своей книге "Полуостров Ханко - наша бывшая морская база" писал, что советские матросы, будучи в финском плену, часто гуляли по лагерю без дела, только вечером их вызывали на допросы или очередные сеансы пропагандистской обработки.
Кстати говоря, о пропаганде. Как правило, моряки отличались морально-психологической устойчивостью. Опять же, показателен случай базы Ханко. После ее захвата финнами в декабре 1941 года в плен попали сотни советских матросов. Уже будучи в тюрьме, в подавленном состоянии, зная об окружении Ленинграда и боях под Москвой, они пели "Интернационал".
В целом пленных моряков, в отличие от пехотинцев, гораздо чаще подвергали психологической и пропагандистской обработке. После захвата матросов на Ханко к ним потянулись антисоветчики разного пошиба, в том числе власовцы.
Кстати говоря, среди тех, кто поверил генералу Андрею Власову и вступил под знамена коллаборационистов, моряков практически не было. Матросы выдержали мощное психологическое давление.
*