0
Многие народы Севера являются этническими реликтами, чья история уходит в глубины веков. Их национальные обычаи, иногда жестокие, являются отголосками событий далёких времён. Например, степень суровости наказания за одну и ту же провинность у разных северных этносов могла сильно отличаться.
У ульчей кража мелкого пушного зверька из ловушки каралась даже серьезнее, чем кража ценного зверя, так как считалось, что преступление совершено не из желания получить доход, а из злых побуждений.
Айны наказывали за кражи очень сурово: перерезали сухожилия на ногах, отрезали носы и уши. Любителя поживиться уловом из чужих неводов могли опустить под лёд.
У ительменов ворам-«рецидивистам» обматывали руки берестой и поджигали ее.
У орочей склонность к воровству считалась признаком того, что человеком овладел злой дух. Виновному подставляли под нос пучок тлеющего багульника и пороли, пока из него не выходил злой дух (Ларькин В.Г.). Порка предусматривала не определенное количество ударов, а доведение человека до определённого состояния. У эвенков воров секли до четерех обмороков.
Васюганские ханты надевали на провинившегося высокую берестяную шапку и водили по посёлку, при этом он должен был бить в котёл.
Серьёзным аморальным поступком была кража имущества из дома (из чума). Само нахождение на чужой территории подразумевало доверие к гостю, обманывать которое было недопустимо. «Зачем мою вещь брал? Меня мёртвым считал?» - то есть вор не просто взял чужое, но и накликал беду на хозяина. Бесчестье в таких случаях падало на всю семью вора и даже на его предков, а это могло иметь тяжкие последствия для всего рода.
Воздействие нравственного осуждения было очень сильным. Известны случаи, когда нивхи, уличённые в аморальных поступках, уходили в тайгу и кончали жизнь самоубийством. (В.А. Зибаров, «Юстиция у малых народов Севера»). Виновного порицали всем обществом, приговаривали к публичному покаянию и компенсации ущерба, били по лицу, пороли розгами или наносили ему уродующие раны. У тофаларов виновных секли публично: мужчин, как правило, голыми, на женщинах оставляли рубашку. Наказанный, правда, особо не переживал по поводу случившегося, садился потом вместе со всеми и участвовал в общем разговоре. У чукчей виновного ставили на колени и били по голове палкой, к которой был прикреплён кусок оленьего рога.
Распространённым наказанием было привязывание человека на один день к дереву: все проходившие мимо плевали на него и говорили всё, что думали о его поведении.
Но голодный имел право взять без спросу еду, и никакой кары за это ему не полагалось. Причём бедняк мог также безнаказанно угнать у богача одного-двух оленей.
Нанесение материального ущерба часто компенсировалось выкупом. Например, у остяков был случай кражи убитого медведя. Подозреваемый был подвергнут тройной присяге на священных предметах: огнём (углём), водой и головой медведя. На третьем этапе человек не выдержал психологического напряжения и сознался в краже и попытке обмануть старейшину. Ему было предписано вернуть украденное, а также трижды закинуть невод и отдать добычу шаману для жертвоприношения.
После подчинения русским выкуп за украденное вносился в том числе водкой. За убийство чужого оленя требовалось возместить его стоимость, вернуть его шкуру и выдать бутылку водки, которую совместно распивали истец, виновный и судья. Стоимость оленя определялась его качеством: самец или важенка, обученный или нет.
Суровым наказанием являлось изгнание из собственной среды: это было равносильно смертному приговору. Известен случай, когда тунгус, женившись вторично, в угоду второй жене оставил в тундре свою дочь от первого брака. В голодный период в тундре оставляли также приёмышей, больных и немощных.
После прихода русских этот вид кары утратил актуальность: изгой просто уходил в русское селение или в острог, где его охотно принимали на службу.
Успешное воровство вне своего рода приветствовалось. Неудачников же пороли, но не за кражу, а за неумение. Кража у русских, коми или шведов была, с точки зрения саамов, похвальным делом. А вот у хантов, ненцев и ительменов русские приравнивались к своим, поэтому воровать у них считалось предосудительным (С.П. Крашенинников).
У большинства народов Севера внебрачные связи в отличие от бесплодия проблемой не считались (пережиток группового брака). Бесплодных же женщин раскармливали до ожирения, в результате чего они рано умирали.
А вот у хантов распутных жён пороли до такой степени, что они были не в состоянии самостоятельно покинуть место экзекуции. Мужчин за прелюбодеяние одевали в безобразную одежду и водили по юртам для всеобщего осмеяния.
Айны за супружескую измену практиковали подвешивание за волосы и битьё палками. Позднее популярней стал другой способ наказания: муж вызывал соперника на дуэль – три раунда по три удара палкой по голой спине, плюс выкуп, после чего инцидент считался исчерпанным.
У ненцев муж жены-изменницы молча подходил к упряжке соперника и отпрягал из неё одного оленя. У сахалинских нивхов, эвенков и нанайцев неверную жену бросали одну в тундре.
Насильников связывали и коллективно пороли: кто сколько пожелает. Но в случаях с девицами нередко дело ограничивалось калымом и женитьбой. Применялся и херкем: человека на ночь привязывали стоящим к шестам чума возле дымового костра, и он вынужден был все это время дышать едким дымом.
Убийство старого и немощного члена семьи как преступление не классифицировалось: пожилой человек уже не имел возможности жить в полную силу, был обузой для семьи, и нужно было ему помочь возродиться вновь молодым и сильным.
Убийство полноценного члена рода посторонним требовало кровной мести. Юкагиры рассматривали это как пролитие крови своего родоначальника, от чего может померкнуть солнце. У ульчей убийца должен был отдать семье убитого собственного сына. У народа айнов убийц живьём закапывали в землю.
У нанайцев за убийство полагалось отдать сестру, а если её не было, то выкуп, в который обязательно входила кольчуга (Л.Я. Штернберг. 1939 г.)
Особо провинившихся заковывали в колоду: человек не в состоянии был себя обслужить, даже не мог самостоятельно есть.
Убийство внутри рода у всех народов за исключением чукчей каралось казнью или изгнанием. У чукчей же расправа над членами семьи оставалась без последствий, если ее совершал мужчина. Известен случай, когда глава семьи убил двух своих жён с детьми и племянником и не получил никакого возмездия. Состояние опьянения считалось смягчающим обстоятельством, так как человек совершил преступление не по злому умыслу, а по причине помрачения ума.
По обычаю тунгусов инородец, зашедший в чум к больному человеку, обвинялся в его смерти и подлежал умерщвлению по принципу кровной мести. Но можно было и договориться о выкупе, поскольку система носила не столько карательный характер, сколько предполагала обязанность загладить вину и смягчить нанесённый вред.
Вода, огонь, жилище и посуда для приготовления пищи были священными у всех народов Севера. Запрещено было мочиться на угли. У орочей наказывали за опрокинутый в гостях ковш с водой и за поломку ограждения очага. У ненцев – за испражнение в чужом чуме. Запрещалось охотиться на молодых и беременных животных.
Чукчи на протяжении столетий были настоящей грозой Арктики и держали в страхе эскимосов, коряков и юкагиров. Чукотские воины имели костяные латы, отлично стреляли из лука и в бой шли под грохот бубнов, обтянутых человеческой кожей. Нередко их набеги носили территориальный характер: Азия против Америки. Особо ценной добычей считались негритянки: ради них флотилии чукотских байдар доходили до Канады.
Читайте также: Колбяги: что важно знать о самом загадочном народе Древней Руси
Чукчи применяли пытки по отношению к взятым в плен вождям и военачальникам. Человека раздевали и привязывали к дереву: зимой он замерзал, а летом заживо съедался мошкой: эти насекомые не просто пьют кровь, как комары, а откусывают плоть. Пленника также могли сжечь, посадив на раскалённые угли.
Эскимосы платили чукчам полной взаимностью. Они казнили пленных, просверливая им черепа.
Корякские и чукотские женщины носили при себе нож, которым в случае военного поражения убивали своих детей и совершали самоубийство, чтобы не попасть рабство.
Коряки вырабатывали у детей реакцию на опасность: подкрадывались к малышу и обжигали его раскалённым и острым предметом. В результате дети привыкали молниеносно отскакивать при малейшем непонятном движении или шорохе. Успешность привитых навыков проверялась тестированием: отец отправлял ребёнка куда-либо с поручением, а сам крался следом и, улучив момент, стрелял в сына из лука. Если тот не успевал среагировать, то падал замертво.
У народов Севера считалось, что даже если дурной поступок человека не становится достоянием гласности, духи все равно накажут виновного. Это сделает по поручению верховного божества дух-медведь. Погибшего в результате несчастного случая рассматривали как клятвопреступника или нарушителя равновесия в мироздании. Если на кого-либо нападал медведь, он автоматически признавался виновным во всех предыдущих тяжбах. Если при этом он оставался в живых, то должен был покаяться и выплатить сопернику по суду компенсацию, независимо от давности тяжбы.
*