Рождение ребенка на Руси считалось особым таинством, открывающим двери между мирами. Оно, как и смерть, знаменовало переход души из мира запредельного, неведомого человеку, в реальный, физически ощутимый.
Когда женщина чувствовала приближение родов, она втайне читала родильную молитву либо писала ее на листе (если была грамотной) и, завернув в шапку, передавала батюшке в церковь. Об этом никто из посторонних не должен был знать, чтобы не произошло ничего лихого.
Обычно во время беременности женщины на Руси много работали даже на поздних сроках. Физическая нагрузка была не только вынужденной (нужно было заботиться о семье), но и желательной. Опытные повитухи, матери и свекрови советовали будущим матерям много двигаться. Это считалось залогом легких родов. Женщина на Руси обычно работала вплоть до первых схваток. Как только они начинались, старшие женщины начинали готовить баню и посылали за повитухой.
Еще в дохристианской Руси была распространена традиция прощаться с роженицей в этот момент, ведь была велика вероятность смертельного исхода родов. Также славянки частенько рожали вне дома, где-нибудь в поле, рощице. Это было связано с тем, что роженица в моменты сильной боли могла ругаться, сквернословить, а это «загрязняло» атмосферу дома. Самым оптимальным местом для появления на свет ребенка считалась баня. К тому же в ней можно было рожать в самый лютый мороз.
Перед родами стены бани изнутри тщательно вымывали до белизны. Обязательно зажигали свечи перед иконой и читали молитву. К полатям привязывали пояс (кушак), за который женщина могла держаться во время потуг. Баню жарко топили, чтобы будущей матери и новорожденному было тепло. Женщине обязательно расплетали косы, а на ее одежде развязывали все узлы. Это было необходимо для того, чтобы раскрылась матка и тело роженицы выпустило малыша. По аналогии с узлами в доме открывали все замки, лари, сундуки.
Женщина могла рожать лежа, но чаще это происходило на корточках или даже стоя, в полусогнутом положении. Роженицу располагали головой к рукомойнику. Самой лучшей повитухой считалась пожилая женщина с большим опытом в этой сфере. Крайне важно, чтобы и у нее самой были здоровые детки. Лучше всего, чтобы было побольше мальчиков, потому что в русских семьях более желательным было рождение сына.
Будущий отец должен был снять с правой ноги рожающей жены сапог. Затем ему следовало поднести ей ушат чистой ключевой воды, а после этого развязать пояс на ее сарафане. Муж мог присутствовать во время самого процесса, но многие мужчины старались не мешать женам и не смущать их. Зато они всегда находились где-то рядом, в смежной комнате.
По старинному обычаю мужчина должен был стонать во время родов и кричать, как бы принимая на себя часть боли своей жены. Заодно он привлекал к себе внимание разной нечисти, которая имеет обычай подступать к роженице или новорожденному. Мужчина как бы брал удар на себя.
Повитуха руководила всем процессом. Подсказывала роженице, как себя вести, успокаивала ее и направляла. Когда малыш появлялся на свет, она 3 раза прикусывала пуповину и сплевывала ее через левое плечо, одновременно читая заговор против пупочной грыжи. Мальчику перерезали пуповину на топорище, чтобы рос умелым хозяином. Девочке – на веретене, чтобы стала хорошей пряхой да рукодельницей.
Перевязывали пуповину льняной ниточкой, сплетенной с несколькими волосками отца и матери. Она была своеобразным оберегом. Послед повитуха закапывала во дворе. Затем ребенка мыли в воде с небольшим количеством молока. В нее же опускали яйцо и серебряную ложечку (или монетку). Затем ребенка клали на вывернутый тулуп, чтобы жил богато. После туго пеленали и покрывали зеленой материей, чтобы вырос пригожим (красивым).
Закутанного таким образом новорожденного передавали отцу. Тот должен был принять ребенка, подтверждая тем самым свое отцовство, а затем положить впервые в люльку. В это время повитуха помогала оправиться матери от родов, «правила» ей живот, учила, как сцеживать первое молоко. Затем женщину отпаивали толокном или квасом и мыли в бане. После всего этого она могла уже приступать к первому кормлению ребенка.