0
О положении и роли караимов в годы Холокоста написано достаточно много. Кто такие караимы? Это тюркоязычные евреи Крыма, которые не признавали учение Талмуда; в XIX-XX веках они утратили еврейскую самоидентификацию и выработали себе новую, тюркско-хазарскую идентичность. По этой причине нацистская администрация – как в Европе, так и в оккупированном СССР, практически не трогала их.
Тем не менее, данная проблема отнюдь не исчерпана исследователями. По-прежнему не до конца понятен статус и положение караимов во время прихода к власти в Европе фашистских и национал-социалистических правительств, неясна роль караимов в коллаборационистской деятельности, неизвестно точное количество караимов, погибших во время Холокоста и Второй мировой войны. В этой статье мы расскажем о статусе и положении караимской общины Берлина в 30-х – начале 40-х годов ХХ века. Особое внимание при этом мы уделим биографии Ильи Леви-Майтопа (Леви-Еру). Илья Леви-Майтоп, один из самых примечательных берлинских караимов, по всей видимости, был к тому же одним из прототипов для создания образа знаменитого Остапа Бендера.
Некоторые подробности жизненного пути Леви-Майтопа действительно указывают на то, что он мог быть одним из прототипов, использованных Ильфом и Петровым в их знаменитых сатирических романах. В пользу гипотезы о том, что Леви-Майтоп мог быть прототипом великого комбинатора, говорят следующие факты. Его отец действительно был «турецко-подданным» – как и Остап Бендер в романах И. Ильфа и Е. Петрова. В 20-е годы Леви-Майтоп проживал в Москве на Остоженке 5 – в том же доме, что и Илья Файнзильберг (Илья Ильф). По словам караимских источников, они были знакомы друг с другом. Привлекательная внешность Леви-Майтопа и его склонность к мистификациям и розыгрышам также похожи на внешность и эскапады «великого комбинатора».
В пользу этой гипотезы свидетельствует и то, что Ильф и Петров не понаслышке знали о существовании караимской общины – и даже использовали караимов в качестве своих литературных героев. Одним из главных героев пьесы Ильфа и Петрова «Сильное чувство» является караим Исачок Лифшиц, о «маврской» ревнивости которого неоднократно упоминается в пьесе. Кстати, с осторожностью можно также предположить, что И. Леви-Майтоп мог послужить и прототипом для создания образа Исачка Лифшица (ср. фонетическое сходство их имен: Илья – Исачок; Леви – Лифшиц).
Караимы, конечно, не носили типично ашкеназской фамилии «Лифшиц». Как об этом говорят литературоведы, «караим Лифшиц» – это старая дореволюционная шутка. Дело в том, что до 1917 года многие евреи-раввинисты, носители таких типичных ашкеназских фамилий, как Рабинович и Лифшиц, зачастую регистрировались как караимы, чтобы избежать юридических ограничений для лиц еврейского вероисповедания, не распространявшихся на караимов. Одним из таких ограничений, кстати, было запрещение на проживание столичных городах – Москве и Санкт-Петербурге.
В нацистской Германии Леви-Майтоп действительно проживал, о чем нам удалось узнать из архивных документов, обнаруженных в отделе рукописей библиотеки Литовской Академии Наук в Вильнюсе. Скажем несколько слов о судьбе небольшой общины, в которой проживал наш герой. Караимская община Германии, проживавшая в Берлине, была, пожалуй, самой малочисленной в Европе: по мнению большинства исследователей, она состояла всего из 18 человек. По данным главы общины, Михаила-Мусы-Моисея Ковшанлы, она была еще малочисленней и включала в себя лишь 11 человек. В бурной жизни межвоенного русско-еврейского Берлина караимская община была практически незаметна. Часть берлинских караимов попала в Германию в качестве военнопленных во время Первой мировой войны. Остальные были советско- и турецко-подданные, а также люди без подданства. Все они находились на достаточно низкой ступени социальной иерархии и работали в качестве швейцаров в ресторанах, наборщиков в типографии, поваров, гардеробщиков и т.п. До прихода к власти национал-социалистов в 1934 году положение караимов было достаточно спокойным: им позволялось работать и проживать в Берлине без всяких ограничений. После 1934 года ситуация изменилась.
Как нам сообщает отчет Михаила Ковшанлы, в 1934 году практически все берлинские караимы потеряли работу, регулярно избивались, а некоторые даже были посажены в концентрационные лагеря и тюрьмы. Как следствие, в начале 1935 года местные караимы решают объединиться в «Берлинское Караимское Общество». В качестве уполномоченного Общества избирается тот же Ковшанлы, который должен был представить властям караимский вопрос в благоприятном свете. Узнав об этом, работники гестапо вскоре арестовали его по обвинению в шпионаже. Тем не менее, Ковшанлы удалось убедить их в своей полной невиновности.
Вскоре после этого караимы избрали новую тактику: перестав говорить о своем караимском происхождении, они стали выдавать себя за мусульман-татар или православных-русских. Тем не менее, по-видимому, и эта стратегия себя полностью не оправдала. В 1936 году караимская община Берлина послала коллективное письмо востоковеду Серая Шапшалу, на тот момент исполнявшему должность главы польско-литовских караимов, с просьбой о прислании им научных трудов и краткой исторической справки о тюркском происхождении караимов. Остается неизвестным, как именно реагировал Шапшал на эту просьбу и выслал ли он соответствующие материалы. Тем не менее, вскоре после этого, в конце 30-х годов, Шапшал стал высылать всем европейским караимам, жившим за пределами СССР и нуждавшимся в подтверждении караимского статуса, официальные удостоверения об их караимском происхождении. Эти удостоверения официально принимались гестапо наравне с метриками о рождении и другими документами. Более того, многие европейские евреи-раввинисты спаслись от преследований благодаря фальшивым «караимским» метрикам.
Как следствие, к 1937 году все берлинские караимы нашли для себя ту или иную работу, бывшую, к сожалению, достаточно тяжелой и низкооплачиваемой. К тому же работники русского отдела гестапо по-прежнему продолжали преследовать маленькую общину, представляя ее немецким властям в качестве еврейской.
Из найденных нами архивных документов мы узнаем многое и о биографии караимского «Остапа Бендера» (в особенности о берлинском эпизоде его жизни). Заметим, что, во-первых, сам прототип Бендера в этих документах называет себя «Илья Леви» или «Илья Леви-Еру» – но никогда не именует себя «Леви-Майтоп». Во-вторых, в письме к Шапшалу он сообщает подробные сведения о своих предках. Со стороны отца его дедом был Вениамин Леви-Еру; его бабушка была из семьи Крыми. Его отец учился в Евпатории и часто заменял в московской синагоге-кенассе местного караимского газзана (священнослужителя). Со стороны матери его предками были: дед Илья Майтоп; бабушка Роза Майтоп, урожденная Ормели; мать Шеломит Леви-Еру, урожденная Майтоп. Леви-Майтоп приводит точную дату своего рождения (26.11.1905), а также сообщает, что во время обучения в караимской религиозной школе в Москве он был три года «первым учеником».
Как явствует из документов, в Германию Леви-Майтоп приезжает вместе со своей женой не позднее начала 30-х годов. В 1927 году, по-видимому, еще будучи гражданином Турции, Леви-Майтоп посещает свой родной город, Москву, с целью навестить своих родителей. Именно эта поездка послужила для нацистов поводом, чтобы обвинить Леви-Майтопа и его семью в шпионаже в пользу СССР. Как следствие, в период между 1934 и 1936 годами он был посажен вместе с женой на год и три месяца в немецкую тюрьму. Освободившись, в 1936 году Леви-Майтоп подписывает вместе с шестью другими караимами коллективное письмо Шапшалу. Вскоре после этого он пишет личное письмо Шапшалу с просьбой выдать ему удостоверение о его караимском происхождении. После этого дополнительных архивных сведений о судьбе караимского Остапа Бендера в архивах не обнаружено.
Тяжело работая на низкооплачиваемой работе, в 30-е и 40-е годы Леви-Майтоп, конечно, никак не мог иметь в Берлине антикварного магазина, как об этом пишут караимские авторы 1990-х годов. На наш взгляд, нельзя также доверять сведениям караимских источников о поездке Леви-Майтопа в Москву в 1935 или 1945 году. В 1935 году он сидел в немецкой тюрьме; представить же себе визит русского немецко-подданного в советскую Москву в 1945 году – и последующий беспрепятственный отъезд в США – крайне сложно. Скорее всего, Леви-Майтоп уехал в США напрямую из Германии в мае 1945 года или вскоре после этого времени.
Из других источников нам известно, что почти всем членам небольшой караимской берлинской общины удалось успешно пронести тяжкое бремя нацистского режима – и благополучно покинуть страну в 1945 году. Именно такова была судьба одного из ее членов, – предполагаемого прототипа Остапа Бендера, Ильи Леви-Майтопа (Леви / Леви-Еру), – прожившего всю войну в Берлине и эмигрировавшего в США после ее окончания.
*