0
Народ Израиля испокон веков жил в ожидании Мессии. И вот в середине XVII столетия в Османской империи явился человек, которого, казалось бы, предсказывали пророчества. Однако новоявленный мессия не только не оправдал надежд, но и в конце концов сменил веру.
Будущий мессия Шабтай Цви (1626-1676 гг.) был родом из небольшого города турецкой Анатолии Смирны (ныне Измир). Уже в юности он проявлял незаурядные лидерские качества, объединив вокруг себя молодежный кружок. Единомышленники вместе изучали Талмуд и каббалу, размышляли и медитировали.
Красивая внешность, мелодичный голос и эрудированность привлекали к Шабтаю большое количество людей. К двадцати годам он успел дважды жениться. Но оба брака закончились разводом, так как женщины не смогли ужиться с излишне целомудренным мужем.
Шабтай Цви часто страдал перепадами настроения. Вспышки возвышенно-экзальтированного состояния у него чередовались с периодами глубокой депрессии. С точки зрения современной психиатрии это расстройство вполне согласуется с маниакально-депрессивным психозом. Более того, молодого человека нередко посещали странные фантазии, видимо, сопровождавшиеся галлюцинациями.
Желая излечиться от своего душевного недуга, Шабтай отправляется в Газу к раввину и целителю Натану Хазати. Однако Натан, сам впадавший в состояния мистических экзальтаций, увидел в Шабтае царя-мессию. Он убедил пациента в отсутствии у него всяких болезней и призвал его следовать мессианскому призванию.
Шабтаю много и не нужно было. Он быстро уверовал в свою богоизбранность и попытался донести эту идею до своих приближенных. Время для этого было самое подходящее. Именно в 1648 году (5408 по еврейскому календарю) многие каббалисты ожидали Машиаха (Мессию), который должен был избавить еврейский народ от многовековых страданий.
Этот год был омрачен кровавыми еврейскими погромами, которые устроил украинский гетман Богдан Хмельницкий. «В сознании евреев того времени наказание Хмельницким и мессианство Шабтая тесно переплелись друг с другом, стали как бы двумя сторонами одного великого процесса мессианского искупления», – отмечает религиовед Михаил Кравцов.
Впрочем, достаточной поддержки у своих почитателей Шабтай не получил. Тогда он решается на отчаянный шаг: публично произносит четырехбуквенное Имя Бога, что разрешалось лишь первосвященнику. Возмущенные раввины изгоняют наглеца из местной общины, и он вынужденно отправляется в многолетнее странствие.
Близился 1666 год, в котором согласно предсказаниям должны были произойти перемены в жизни еврейского народа: или явится еврейский Мессия, или же все евреи примут христианство. Такой шанс Шабтай Цви упустить не мог. Вернувшись в Смирну 31 мая 1665 года, он публично провозгласил себя Мессией – наместником Бога на Земле.
Хронисты того времени сообщают, что евреями Смирны овладело какое-то мистическое беснование. Многие уверовали в богоизбранность Шабтая, и каждое действие своего спасителя рассматривали как чудо.
Не только бедные, но и обеспеченные люди бросали свои ремесла и готовились к наступлению нового царства. Некоторые подвергали себя телесным истязаниям, постились, не спали, купались в холодной воде, другие предавались безудержному ликованию и устраивали бесконечные празднества.
Натан из Газы, ранее пророчивший мессианство Шабтая, воспользовался моментом и подчинил разрозненные массы единому движению, которое вошло в историю под названием саббатианства. Очень скоро саббатианство преодолело границы Османской империи и широкой волной распространилось по всей Европе, охватив города Италии, Германии, Австрии, Голландии, Венгрии, Польши.
Христианин из Лондона Генрих Ольденбургский взволнованный этими событиями писал своему другу философу Баруху Спинозе: «Здесь все говорят о возможности возвращения евреев на свою родину. Немногие этому верят, но многие этого желают. Я хотел бы знать, что об этом говорят амстердамские евреи. Если эти надежды сбудутся, то это произведёт переворот». Мы не знаем ответа знаменитого философа, но судя по его трудам, он допускал возможность восстановления еврейского царства.
Одним из немногих, кто решительно выступил против мессианства Шабтая, был раввин из Гамбурга Яаков Саспортас. Он неутомимо рассылал письма в еврейские общины Европы, в которых утверждал, что нет никаких оснований верить в богоизбранность Шабтая, и призывал всеми средствами бороться с лжемессией.
Ошеломляющий успех саббатианской агитации сподвиг Шабтая на новые свершения. И вот уже в наступившем апокалиптическом 1666 году «Машиах» в сопровождении четырех раввинов двинулся в Константинополь, чтобы свергнуть султана и стать царем Эрец-Исраэля.
К счастью, султана в столице не оказалось. Схваченный властями Шабтай не был казнен: его заточили в крепости Абидос, где ему была предоставлена частичная свобода. Шабтаю позволялось принимать у себя еврейские делегации, распространять постановления, давать советы. Как пишут хроники, к нему потянулись тысячи паломников еврейских общин Европы, Африки и Ближнего Востока.
В сентябре 1666 года в Константинополь вернулся султан - Шабтаю пришлось предстать перед судом. На вопрос султана, верно ли, что он и есть Машиах, Шабтай Цви ответил, что не он так говорит, но так находят окружающие его люди. Тогда ему предоставили выбор: либо он будет казнен, либо обращен в ислам. Шабтай без колебаний выбирает второй вариант, и вместо царской короны на голове «Машиаха» оказывается мусульманский тюрбан.
Вместе с Шабтаем ислам принимают его жена Сара и небольшое число приближенных людей. Султан щедро пожаловал Шабтаю нескольких жён для гарема, должность капиджи-баши (камергера) и приличное жалование. В письме в Смирну Шабтай, как бы оправдываясь, писал: «Бог сделал меня мусульманином, он приказал, а я выполнил».
Новоиспеченный мусульманин ревностно изучал Коран, но периодами на него накатывала тоска: ночи напролет, рыдая, он пел псалмы Давида.
Весть об отказе от иудейства, без сомнения, поразила евреев, и многие из них отмежевались от своего кумира. Однако ревностные приверженцы Шабтая утверждали, что не он сам принял магометанство, а лишь его тень. Сам же Мессия ушел на небо и скоро явится снова для исполнения освободительного дела. Больше всех старался Натан из Газы, создавая различные концепции, оправдывающие поступок Шабтая.
В конце жизни Шабтай Цви снова сблизился с евреями. Он даже издал брошюру, в которой доказывал, что переход в ислам есть каббалистическая тайна, которой он лишь содействует установлению мессианского царства. Но теперь несостоявшийся мессия мало кого интересовал.
«Искра Божия была в нём, но Сатана поймал его в ловушку гордыни», – писал о Шабтае основатель хасидизма Баал Шем.
Как могло случиться, что почтенные и влиятельные раввины Востока и Запада не смогли оказать сопротивления саббатианству и его одиозному основателю? По мнению историков, во многом этому способствовала массовая эйфория, вызванная ожиданием Мессии, чаянием евреев освобождения от многовекового унизительного существования в изгнании. Культуролог Менахем Яглом среди важнейших причин называет страх перед еврейскими массами, которые страстно желали избавления здесь и сейчас и были готовы физически расправиться с противниками Машиаха.
Вдобавок ко всему Тридцатилетняя война серьезно подорвала благосостояние многих еврейских общин. В Испании, Австрии, Германии евреи испытывали серьезное притеснение, а в Польше, Литве и Украине прокатился мощная волна еврейских погромов.
Немаловажную роль сыграло и обаяние личности Шабтая Цви, который имел дар убеждать людей. Современники отмечают, что одна из его самых знаменитых проповедей - в Смирне в 1665 году - привела в чрезвычайное возбуждение весь город, причем не только евреев, но также турок и европейцев.
В еврейской среде этот период отметился ростом доморощенных пророков и повышенным интересом к мистике, оккультизму и каббале. Евреи, как никогда, жаждали подлинной духовной свободы и уверенности в своих силах. Народ ждал чудесного избавления.
Однако после национально-религиозного подъема еврейскому народу суждено было пережить горькое разочарование и крушение надежд. Предательство Шабтая отразилось на мироощущении евреев: от сдержанного взгляда на мессианство до полного его отрицания. Польско-еврейский религиозный деятель XVIII века Яков Франк не уставал повторять: «Мессия никогда не придет, а Иерусалим никогда не будет отстроен».
*