1
Россия была обречена завоевывать Кавказ – так говорят многие историки. Но во имя каких целей русские солдаты покоряли эти дикие места, населенные недружелюбными горцами? На этот вопрос не может быть однозначного ответа.
Россия обратила свои взоры в сторону Кавказа еще во времена Ивана Грозного, который установил контакты с картлинским царем Александром I. Русский правитель, построив на реке Сунжа Терскую крепость для контроля за военно‒политической обстановкой в регионе, одним из первых определил стратегическое значение Кавказа для России.
На рубеже XVI-XVII веков состоялись первые известные нам походы в Дагестан против правителя одного из княжеств шамхала (титул) Тарковского. В 1605 году русские войска под предводительством воеводы Бутурлина потерпели поражение от объединенного ополчения, возглавляемого Тарковским. После этого, по словам Н.М. Карамзина, русские более столетия не решались на завоевание Кавказа.
Только после Персидского похода Петра I (1722-1723 гг.) Россия предпринимает попытку закрепиться в предгорьях Северного Кавказа, привлекая к этому казаков и калмыков, помимо регулярной армии. К концу XVIII столетия удалось усмирить ногаев, мешавших планам империи в кавказском регионе, но с непокорными горцами справиться было куда сложнее.
С 1783 года, когда Россия и Грузия подписали Георгиевский трактат, устанавливающий российский протекторат над царством Картли-Кахети, начинается укрепление русско-грузинских связей, серьезной помехой для которых стали кавказские имаматы (институты верховного руководства мусульманской общиной).
Только с окончанием наполеоновских войн Россия наконец получила возможность разобраться с «кавказским вопросом», решение которого затянулось на долгие полвека и обернулось для противоборствующих сторон многочисленными жертвами, а для России еще и непомерными расходами. Так, по свидетельству генерала Николая Головина, на Кавказскую войну уходила шестая часть доходов огромной империи.
Но Россия была словно заговорена на Кавказ. Практически все русские цари, начиная с Ивана IV, грезили об утверждении там своей власти. «Мысль о господстве на Кавказе становится наследственной в русской истории», – отмечал в своей «Кавказской войне» генерал русской армии Василий Потто.
В начале 1801 года Павел I выражал согласие взять Грузию под покровительство России, идя навстречу последнему царю Картли-Кахетии Георгию XII, который буквально умолял об этом российского императора. Георгий XII также просил сохранить преемственность царствующей династии Багратионов. Однако смерть Павла оставила переговоры незавершенными.
Вступивший на российский престол Александр I какое-то время колебался в отношении присоединения Грузии. Советники пугали молодого царя неизбежностью возникновения войны на Кавказе. Впрочем, немаловажную роль здесь сыграло общественное мнение, которое было однозначным: нельзя отдать грузинских братьев-христиан на откуп мусульманскому окружению. И вот после многомесячных сомнений 11 сентября 1801 года Александр I подписывает манифест о присоединении Грузии к России, согласно которому цель нового правления определялась как упрочение позиций самодержавной России.
Теперь главной задачей для российских властей стало налаживание связей с представителями новых территорий Закавказья и надежная защита Грузии от исламской экспансии. Историк Семен Бушуев пишет, что Россия искала возможности установления постоянного сообщения по Военно-грузинской дороге между Северным Кавказом и Закавказьем. К этому стремилась и Грузия, ущемленная внешними врагами.
Некоторые историки воспринимают интересы России на Кавказе с позиций классического европейского колониализма, указывая на экспансивный характер поведения империи в данном регионе и на стремление к обогащению при хозяйственном использовании присоединенных территорий. Такая точка зрения долгое время преобладала в советской историографии, настойчивее других ее выражал кавказовед Михаил Полиевктов, который отмечал, что «московское государство и московский торговый капитал тщательно подготовляли свое политическое и экономическое наступление на Кавказ, глубоко прощупывая все открывающиеся здесь и возможности, и трудности». А в предисловии к одному из своих трудов Полиевктов писал: «Не зная почти трехсотлетней истории грузино-русских взаимоотношений, предшествовавших захвату русским царизмом Грузии, мы рискуем не понять многого и в истории колониальной политики русской империи в XIX– XX вв., не только в Грузии, но, пожалуй, и на всем Кавказе».
Историк Яков Гордин, ставя под сомнение версию о колониальных интересах России на Кавказе, обращает внимание на плодородные земли Переднего Кавказа и Кубани, где во многом пересекались интересы России и коренных народов. Для российского правительства было важно расширять новые пространства, обеспечивая приграничные селения землей.
Сохранились отчеты крупного военачальника генерала Ивана Гудовича, который предлагал Екатерине II переселить десятки тысяч крестьян на земли Терека. Однако императрица не дала на это добро, мотивируя тем, что, прежде чем заселять туда людей, нужно обеспечить полную безопасность региона.
Важность закавказских земель осознавал и Александр I, который в 1801 году в своем «Постановлении внутреннего в Грузии управления» призывал не только вести сбор налогов и соблюдать правопорядок, но и по возможности осваивать природные богатства Картли-Кахетии.
Несомненно, что уже в эпоху Петра I одной из важнейших целей Российского государства на Кавказе было создание условий для свободной и безопасной торговли с другими странами. Петр I поставил задачу наряду с балтийским направлением укреплять российские позиции на Каспийском побережье для обеспечения бесперебойного торгового сотрудничества с Востоком.
Зарождавшийся отечественный капитал не в последнюю очередь был ориентирован на текстильную продукцию, поставляемую в основном армянскими купцами из Индии и Ирана. Армянские общины, как индийское и персидское купечество, желали установления прочных торговых связей не меньше России.
Геополитические интересы Петра I в Закавказье нашли свое отражение в политике Екатерины Великой. Однако по смелости и масштабности планов они превзошли петровские начинания. В первую очередь речь идет о так называемом «греческом проекте», который был призван реализовать стратегические задачи государства путем господства на Черном море. Проект предусматривал создание Греческой империи со столицей в Константинополе посредством разгрома вечного оппонента Турции. Осуществление такого грандиозного замысла требовало от России активизации усилий прежде всего на кавказском направлении.
Кавказские горы, растянувшиеся между двумя морями, – это уникальный естественный барьер, препятствующий передвижению многочисленных воинских формирований. Значит, для России контроль над Кавказом – это гарантия ее безопасности. Историк Алексей Вельяминов пишет, что только безумцы могли бы решиться штурмовать эту крепость – Кавказский хребет.
Обеспечение военной безопасности было основной потребностью России, определявшей ее интересы в Кавказском регионе. Две наиболее крупные силы, соседствующие с Россией на юге, – Оттоманская Порта и Персидская империя – неоднократно вызывали тревогу по причине их намерений исламизировать Кавказ и поработить православное населения Армении и Грузии. Вся история Кавказа подтверждает опасения по поводу исламской экспансии. Если на Кавказ не нападали турецкие или персидские войска, то с их стороны прибывало оружие, если пресекались каналы поставок вооружения, то на кавказские земли приходили мюриды, призывавшие к газавату (священной войне) против неверных.
При помощи Ирана и Турции России в регионе также противостояли Франция и особенно Британия, опасавшаяся за свои колониальные владения в Индии. С конца XIX века к числу угроз с юга добавилась и Германская империя. Господство России в Закавказье позволяло не только оберегать собственные границы, но и успешно противостоять интересам стран Запада на всем Ближнем Востоке.
Многие русские генералы, воевавшие на Кавказе, отмечали дикий и необузданный нрав горских народов. Алексей Ермолов называл их не иначе как «хищниками». Английский путешественник и кавказовед Джон Баддели писал, что «задача, стоявшая перед Россией, была в общем-то ясна – собственно на Кавказе она должна была подчинить себе племена Дагестана и Чечни». Деятельность шейха Мансура и имама Шамиля, сплотивших вокруг себя кавказские народы идеей священной войны с российскими захватчиками, требовала незамедлительного вмешательства царских властей во избежание непредсказуемых последствий в регионе.
Впрочем, появлялись предложения о заключении взаимовыгодного договора с воинственными горцами. Так, Павла Потемкина, родственника екатерининского фаворита Григория Потемкина, посетила мысль убедить горцев согласиться на «казачий вариант», т.е. чтобы они вошли в регулярные формирования российской армии, получив взамен соответствующие привилегии. Однако в верхах эта идея не нашла поддержки.
Зимой 1863-1864 гг. российские войска были брошены против последнего непокоренного кавказского народа – абадзехов. Горцы сопротивлялись мужественно и упорно, но силы были неравны. Лишение запасов пищи губительно сказалось на оставшемся без крова, загнанном высоко в горы гордом черкесском племени.
«Поразительное зрелище представилось нашим глазам по пути: разбросанные трупы детей, женщин, стариков, растерзанные, полуобъеденные собаками; изможденные голодом и болезнями переселенцы, едва поднимавшие ноги от слабости», – делился впечатлениями офицер царской армии Дроздов.
Так Россия ценой огромных жертв с обеих сторон смогла окончательно покорить Кавказ. В результате сотни тысяч горцев, не принявших российскую власть, были вынуждены перебираться в Турцию и страны Ближнего Востока. Однако эта последнее путешествие многим стоило жизни. «Турецкие шкиперы из жадности наваливали, как груз, черкесов, нанимавших их кочермы до берегов Малой Азии, и, как груз, выбрасывали за борт при малейшем признаке болезни. Волны выбрасывали трупы этих несчастных на берега Анатолии. Едва ли половина отправившихся в Турцию прибыла к месту», – писал очевидец.
По мнению историка Александра Орлова, несмотря на то, что Северный Кавказ, как и Закавказье, не были превращены в колонию Российской империи, а вошли в ее состав на равных правах с другими народами, одним из последствий Кавказской войны стала русофобия. Во многих регионах Кавказа она сохраняется и по сей день.
*