0
И белоэмигранты, и многие историки считали рассогласованность в действиях различных белых армий одной из важнейших причин их поражения в Гражданской войне. По их мнению, ещё в 1918 году, пока большевики не успели создать мощную Красную армию, белые могли легко покончить с советской властью, если бы направили свои операции на одни цели и одновременно.
Справедливости ради, в 1918 году антисоветское движение раздиралось собственными противоречиями. Одни белые армии ориентировалось во внешней политике на Антанту, другие – на Германию. В одних был силён монархический настрой, в других – либеральный или региональный. И общего признанного общенационального лидера у белых не было.
В конце 1918 – начале 1919 гг. Белое движение начало приходить к «единому знаменателю». В Сибири взял власть вице-адмирал А.В. Колчак, объявивший себя «верховным правителем России». На юге России установилась «национальная диктатура» во главе с генерал-лейтенантом А.И. Деникиным. Оба исповедовали одну и ту же идеологию «единой неделимой России» и не предрешали тип будущего правления, объявив, что его установит, после свержения большевиков, сам народ на новом Учредительном или Национальном собрании. Оба вождя при этом не скрывали симпатий к конституционной монархии.
Казалось бы, все препятствия для объединения усилий исчезли. Не тут-то было. В деле практического взаимодействия выявились неожиданные разногласия. Колчак в марте 1919 года начал наступление сразу на трёх направлениях: на Вятку и Вологду – на соединение с Северной белой армией; на Казань и Москву; на Уфу, Самару и Саратов – в сторону армий Деникина. Распыление сил ни к чему хорошему не привело, уже в мае 1919 года армии Колчака потерпели поражение и начали отступать. Когда армии Деникина осенью 1919 года смогли развернуть наступление на Москву, то в Сибири красные уже подходили к столице Колчака – Омску. Если бы Колчак направил свои усилия на одно направление – например, на соединение с армиями Деникина – то мог установиться единый фронт белых армий, и их стратегическое положение значительно улучшилось бы.
В свою очередь Деникин, зная о наступлении Колчака, также не спешил на соединение с его армиями. Весной 1919 года он сосредоточил основные усилия на овладении Донбассом и Крымом и на прорыве в Украину. В это же время П.Н. Врангель, командующий Кавказской армией, наступавшей на Царицын, настоятельно просил Деникина дать ему как можно больше войск. Он указывал на стратегическую важность этого направления как выводящего на соединение с Колчаком. Эти просьбы неизменно отвергались. Врангель взял Царицын после долгих тяжёлых боёв только в июне 1919 года, когда армии Колчака уже повсеместно отступали. За Волгой конные разъезды Врангеля установили связь с уральскими казаками, подчинявшимися Колчаку, но время для совместного наступления было уже упущено.
Мотивами такой несогласованности действий многие считают соревнование обоих вождей друг с другом: кто раньше войдёт в Москву. Деникин, стоявший у истоков Белого движения, не желал подчиняться Колчаку, появившемуся неизвестно откуда только осенью 1918 года и вдруг ставшему «верховным правителем». Колчак, вероятно, тоже осознавал, что его авторитет недостаточен для добровольцев Деникина.
Уладить эту коллизию долго пытались союзники. Они, особенно английские эмиссары, приложили немало стараний для того, чтобы все белогвардейские вожди и правительства признали верховную власть Колчака. Аргумент обычно использовался такой: без формального единоначалия в Белом движении «белая» Россия не будет признана западными державами. В частности, её не пустят на Парижскую мирную конференцию.
В результате, 12 июня 1919 года Деникин на одном из банкетов в честь представителей союзников провозгласил, что признаёт Колчака в качестве «верховного правителя». В следующие дни появились соответствующие правительственные акты и распоряжения. Но… представительства на Парижской мирной конференции и дипломатического признания «белая» Россия так и не получила.
Из формального подчинения сразу тоже проистекли недоразумения. Так, из Омска начали слать в Таганрог, где была ставка Деникина, разного рода директивы и циркуляры. У Деникина на них не обращали никакого внимания, считая их совершенно не отвечающими условиям «белого» Юга. Колчак признал бывшего министра иностранных дел Российской империи С.Д. Сазонова, находившегося в Париже (кстати, его туда направил сам Деникин зимой 1918/19 г.), своим дипломатическим представителем. А Деникин с течением времени решил, что действия Сазонова не отвечают «достоинству великодержавной России», и стал вести собственную внешнюю политику, независимую от Колчака.
Из признания Деникиным верховной власти Колчака вытекало то, что он одобряет декларацию Колчака от 3 июня 1919 года. В ней «верховный правитель» провозглашал, что признаёт де-факто независимость Польши, Финляндии, Бессарабии, государств Прибалтики, Закавказья и Туркестана. Деникин же, помимо войны с большевиками, вёл также войну с Грузией, и независимость других отколовшихся частей Российской империи для него была нонсенсом, который следовало ликвидировать.
Наконец, в гражданском правительстве Деникина тон задавали консерваторы и бывшие либералы, перешедшие под влиянием революции на консервативные позиции. У Колчака же правительство было более левое, в нём были и социалисты правоэсеровского толка. Деникин заискивал перед старорежимной бюрократией, монархически настроенным офицерством, помещиками и крупной буржуазией. В Сибири у Колчака представителей этих социальных классов было меньше. Его массовой опорой было крепкое крестьянство («кулаки») и казачество. На стороне Колчака воевала даже дивизия рабочих Ижевского и Воткинского заводов.
Можно отметить ещё и такую причину, как трудность с маневрированием войск вдоль фронта у Колчака. На Урале не было тогда путей сообщения, чтобы быстро перебросить войска с одного направления на другое. Наступление Колчака сразу по трём направлениям объяснялось сложившейся группировкой сил. У Деникина было больше возможностей для манёвра, но он ими не воспользовался.
Так что больше ответственности за отсутствие объединения белых сил несёт, по-видимому, генерал Деникин.
*