0
Казалось бы, что могло связывать великого русского живописца еврейского происхождения Исаака Ильича Левитана (1860-1900 гг.) со старообрядцами – ревнителями древней веры? И тем не менее его отношения с ними сыграли ключевую роль в жизни и творчестве художника.
В 1885–1886 годах Левитан принял предложение В. Д. Поленова писать декорации для постановок в Частной опере знаменитого мецената-старообрядца Саввы Мамонтова (1841-1918 гг.). Левитан создал декорации к «Русалке», «Снегурочке», «Жизни за царя» и некоторым другим операм. В этом качестве он проработал совсем недолго, однако дружба с другими художниками из мамонтовского окружения сохранилась у него до конца жизни.
В 1892 году, когда по новому указу все евреи должны были покинуть Москву, о том, чтобы Левитану было разрешено остаться жить в столице хлопотал сам основатель Третьяковской галереи, Павел Михайлович Третьяков (1832-1898 гг.). Впоследствии он неоднократно приобретал у Левитана его полотна для своей галереи, а также состоял с ним в деловой и дружеской переписке.
Однако на этом контактирование Левитана со старообрядцами не закончилось. Особенно важное значение в биографии художника имела его дружба с Сергеем Тимофеевичем Морозовым (1860-1944 гг.), предпринимателем из знаменитой старообрядческой семьи. Ряд источников сообщает, что к концу 1880-х Исаак Левитан и Сергей Морозов были уже близкими друзьями. Морозов восхищался талантом Левитана. Приблизительно в это время он, не состоявшийся художник, передал в безвозмездное пользование бездомному на тот момент Левитану помещение своей мастерской в Москве. Позднее он отдал ему и флигель, в котором находилась мастерская. Кроме того, незадолго до смерти, летом 1899 года Левитан также жил в усадьбе Сергея Морозова в Звенигородском уезде. По мнению исследователей, «годы, прожитые Левитаном во флигеле Сергея Морозова, были самым плодотворным и благополучным периодом его жизни. В этом скромном домике им были написаны почти все лучшие картины, здесь он превратился в великого мастера пейзажа, стал академиком, познал радость преподавания и переживаний за успехи учеников, став руководителем пейзажного класса. Его мастерская стала местом встреч не только с многочисленными друзьями-художниками и учениками, но и с почитателями его таланта, с выдающимися деятелями культуры, в числе которых Ф. Шаляпин и К. Тимирязев».
Со старообрядческой церковью и общиной города Плёса (Приволжский район Ивановской области) связана история создания Левитаном нескольких полотен и этюдов, в том числе и самой знаменитой его картины – «Над вечным покоем». Художник посетил эту местность несколько раз в 1888-1890 годах. Изображенная на полотне церковь Петра и Павла, по некоторым данным, была построена в 1645 году. Петропавловская гора, на которой стояла церковь, сейчас носит имя художника. По сообщению музы художника, Софьи Петровны Кувшинниковой, она и Левитан посетили церковь во время богослужения: «Аромат ладана смешивался с запахом сырой затхлости и огненные блики мистически мелькали на венчиках образов на иконостасе, а в довершение впечатления в углу появились вдруг три древних старухи, точно сошедшие с картины Нестерова. Их фигуры в черных платках и старинных темных сарафанах странно мелькали в голубоватых волнах ладана. Истово крестились они двуперстным знамением и клали низкие, глубокие поклоны. Потом я узнала, что эти женщины здесь же, в этой церкви, были когда-то венчаны, и очень ее почитали…»
Но и это был не последний контакт художника с местными старообрядцами. Кувшинникова вспоминает: «Другая картина «Золотой Плес» была написана около того же времени и при довольно необычайных условиях. Судьбе угодно было впутать нас в семейную драму одной симпатичной женщины-старообрядки. Мятущаяся ее душа изнывала под гнетом тяжелой семейной жизни, и, случайно познакомившись с нами, она нашла в нас отклик многому из того, что бродило в ее душе. Невольно мы очень сдружились, и когда у этой женщины созрело решение уйти из семьи, нам приходилось целыми часами обсуждать с ней разные подробности, как это сделать. Видеться приходилось тайком по вечерам, и вот, бывало, я брожу с ней в подгородной рощице, а Левитан сторожит нас на пригорке и в то же время любуется тихой зарей, догорающей над городом. Здесь подметил он и мотив «Золотого Плеса», который потом каждое утро стал писать, наполняя запас впечатлений своими наблюдениями по вечерам».
Подробнее об этой драматичной истории, в ходе которой Левитан вмешался в судьбу местной старообрядческой семьи и помог женщине бежать от нелюбимого мужа, пишет краевед Л.П. Смирнов (также выходец из старообрядцев). По его сведениям, эту старообрядку звали Анна Александровна Грошева. Ее выдали замуж за молодого купца-старообрядца Ксенофонта Максимовича Грошева, переселившегося из одной окрестной деревни в Плес. Но жизнь в семье мужа оказалась для нее невыносимой, и в значительной степени под влиянием общения с Кувшинниковой она действительно бросила супруга и тайно уехала в Москву.
Смирнов также развенчивает слух о том, что во время жизни в городе Левитан снимал помещение для живописных работ в доме вышеуказанного купца Грошева. По его мнению, К.М. Грошев (которого Смирнов хорошо знал лично) «отдать зал своего дома «жиду"… никак не мог».
Таким образом, из биографии Левитана видно, что всю свою жизнь гениальный художник поддерживал тесные связи с такими знаменитыми старообрядцами-меценатам, как С. Мамонтов, П. Третьяков и С. Морозов. Без активной поддержки двух последних он бы вообще мог и не состояться как художник. Наилучшие полотна Левитана были во многом навеяны патриархальными старообрядческими церквами города Плеса. О Левитане и его пребывании в этом городе позднее писали выходцы из старообрядческой семьи – краеведы и писатели Л.П. Смирнов и Н. Смирнов.
*